-Что, Гавриловна, утренний променаж? – улыбнулся однажды сосед Егор, распахивая ворота гаража.

-Да, выгулка на свежем воздухе моей руки, - погладив торчащий под халатом локоть, пошутила женщина. 

-Как вас угораздило? – задержался у ворот Егор.

-Спасибо дорожникам нужно сказать. Все вовремя делают. Бордюром дорогу от остановки отгородили, а канаву не удосужились зарыть. Вот я и влетела в нее. Ладно я, взрослый человек, а если бы это был ребенок? 

-А вы на них в суд подайте.

-Да ну их. Позвоню только в коммунхоз, чтоб скорей засыпали дыру, а то еще кто-нибудь в нее свалится. 

День приносил облегчение. Хозяйку отвлекала от нытья костей и тяжелых мыслей суета по дому. Травма освободила ее от домашних хлопот. Они теперь полностью легли на плечи старшей дочери Екатерины и внучек. А женщина с рукой в гипсе, непоседа по натуре, внимательно наблюдала за работой мужчин, интересовалась деталями, давала распоряжения. Бригада наконец серьезно взялась за работу. Мужчины приходили каждый день утром и работали до самого вечера. Анна Гавриловна успокоилась.

Не стоит судить тех, кто набирает большое количество заказов, а затем бегает от точки к точке, чтобы выполнить их все – сегодня есть работа, а завтра ее может и не быть. Но и заказчика можно понять. Ни о чем больше он не может думать, кроме затеянных строительных работ. Он мыслями, временем и финансами накрепко привязан к решению проблемы, одной цепью скован с теми, от кого зависит исход дела. Он сердится, негодует, названивает подрядчику, укоряет его в затягивании работ и…ждет. Дело будет сделано. Но когда? Это уже другой вопрос.

У каждого из трех подрядившихся была своя обязанность. Богдан Михайлович, как представился ей руководитель этой «компании», мужчина серьезный, деловой, частенько звонил по старенькому мобильнику, отлучался на своем поезженном «Москвиче» в магазины и еще неизвестно куда. Время от времени заказывал щебень, отсев, цемент, какие-то инструменты, пленку, сетку. Честно привозил из магазинов счета и отдавал их к оплате хозяйке. Расходы оказались значительнее тех, на которые рассчитывала Анна Гавриловна. Она чертыхалась про себя, но стоически искала деньги и не возмущалась. 

С хозяйкой бригадир не спорил, советовался, выполнял её требования. При этом поглядывал знающе, с уверенностью в том, что не обидит себя, не упустит своего. Делал он то, что считал нужным. Так же, как его подсобники, стоял у бетономешалки, помогал вытряхивать готовый раствор в ведра, но в руки емкости  не брал. Разносили готовую смесь Николай и Андрей. Одним словом, начальник.

Николай, так звали мужчину невысокого роста, крепенького телосложения, выполнял основную работу: ему доверяли разглаживать раствор, наносить на бетон глянец. Анна Гавриловна следила за его спокойными, уверенными движениями, отмечала ловкость рук. Видно было, что в бетонировании он разбирался. Как-то хозяйка с ним разговорилась. 

-Николай, вы, видно, давно такой работой занимаетесь. Вон как рейкой поверхность вымеряете. 

-Приходилось, - спокойно уронил Николай.

-А почему не работаете где-нибудь на производстве?

-Я на пенсии по инвалидности.

-Маленькая, видно, пенсия, что соглашаетесь на такой нелегкий труд. Вредно, наверно, для вашего здоровья.

-Семья большая, детей шесть человек.

-А взрослые дети есть?

-Два сына. Учатся в колледже. Остальные школьники.

Анна Гавриловна сама была из многодетной семьи, знала, сколько всего нужно, чтобы содержать ее. Поэтому пожалела: «Да, нелегко приходится этому человеку».

Худощавого, на вид слабосильного мужчину звали Алексеем. По всему было видно, что в этой небольшой команде он играет последнюю роль. По указанию бригадира или Николая Алексей выкапывал углубления, складывал в кучки камни, носил и загружал в бетономешалку стройматериалы. В общем, выполнял самую трудоемкую работу и делал ее с какой-то покорной старательностью.

-Алексей, как аккуратно вы все делаете, - обратилась к нему хозяйка. – Видно, строгий у вас бригадир. 

-Петрович все знает. Он прорабом когда-то работал. А сейчас вот мы с ним.

-Петрович? Я о Богдане Михайловиче говорю!

-Так он Иван Петрович, - и замолчал.

-А, Петрович! – быстро нашлась Анна Гавриловна. – Вот память куриная. Конечно, Петрович! А я все Богдан Михайлович да Богдан Михайлович. Пойду, что-то рука разболелась. -  И в полном смятении вошла в дом.

«Как это Иван Петрович! – волновалась она. – Ведь он назвался Косенко Богданом Михайловичем и договор подписал. Что же выходит: бригадир солгал? То-то на моем договоре какую-то странную подпись поставил, а потом в карман сунул как ненужную бумажку».

На душе было противно. Ее надули как пустую бабенцию, возомнившую себя умной, предусмотрительной. «Договор составила! В двух экземплярах! – мысленно язвила Анна Гавриловна. – Тьфу на тебя! То есть – на меня! Денег вон сколько уже ухлопала, а работы еще много. Иван Петрович! Наверно, и фамилия у него другая. И зачем же все это? Зачем было врать? Что делать? Изобличить обманщика, плута или молчать?»